ТОРЕАС

Пронзи моё сердце.

- Что это, Лер? – нежная рука Милианы коснулась небольшой царапины на руке любимого.
- Да так ничего. Досталось от волка. – все в округе знали – Лер из Хербена в одиночку и на медведя ходил. Мужества и умения ему не занимать. – Пустяковая царапина. А вот за шкуру этого серого, я так думаю, мы немало монет выручим. – и юноша весело подмигнул своей распрекрасной Миле.
             ***
- Ой, матушки! Ой, батюшки свет! Помогите люди добрые! Кто-нибудь!!! – молодой голос, надрывно голосивший о помощи, оборвался в тени лесов. На окраине небольшого городка вспыхнуло светом лучин пара оконцев, но в столь глухой ночной час никто не решился покинуть своих родных.
             ***
- Ещё одна, - голос командира городского ополчения был сух и спокоен. Констатация очередного убийства и ничего более. Этот, двадцатый по счету труп принадлежал молодой девушке и не дал никакой новой пищи для размышлений. Все та же прокушенная гигантскими зубами шея, все те же глоданные бедра. Неведомый зверь наводил страх в окрестностях славного Хербена уже несколько месяцев…
             ***
В том, что этот кошмарный монстр был порождением тьмы и исчадием ада никто из горожан даже не сомневался. Нападения на одиноких путников, которыми зачастую оказывались женщины или молоденькие девушки, в поздние вечерние или ночные часы на лесных дорогах повторялись с завидной регулярностью. Если бы это был обычный разбойник, то тогда бы все ценности не оставались на телах несчастных.
Пару раз городская стража пыталась устраивать облавы и засады, но ни одна из этих операций не увенчалась успехом. Прочесывание леса с собаками, ночные патрули – все безрезультатно.
Городской голова, не выдержав напора жителей, обвиняющих его в бездействии и нежелании справиться с нежданной напастью, отписал-таки в столицу, прекрасный Шельн. Из стольного града со всевозможной скоростью прибыла пара охотников, специализирующихся на истреблении клятых порождений ночи, как упырях кровососных, вурдалаках, нетопырях перепончатых и тому подобных богопротивных существ.
В седельных сумках этих двоих покоились скрытые от посторонних взглядов до поры до времени пузырьки со святой водой, благословленной самим архиканоником Шельнским, и серебряные колья. Конечно, осиновых нарубить сподручнее, да и ношу лишнюю таскать еще то удовольствие, но зато серебро надежнее. Мало ли какой супротивник встретится. Оголовки белооперенных стрел в заплечных колчанах так же отливали тусклым лунным светом.
Лица мужчин были предельно серьезны и сосредоточены. На приветственные возгласы горожан, что, мол, теперь-то проклятущего трупоеда приструнят, и его голова украсит позорный столб у центральных врат города, ни один из охотников даже бровью не повел и не ответил ничего. Они приехали сделать свою работу, а не хвалебные речи выслушивать. Слова в карман не положишь. Все-таки в этом у золота было неоспоримое преимущество.
…Этим же вечером две тени скользнули в сумрак прилегавшего к городскому частоколу леса…
             ***
- Лер, милый, ты куда на ночь глядя? – обеспокоенный взгляд Милианы, затаенный страх за него, замерший в глубине черных как сама ночь глаз, заставил его застыть на пороге.
- Миль, да ты чего? У меня ж силки! – юноша нахмурился. – Сколько раз ходил - ничего не случалось, а ты опять за свое. Кроликов лопать так мастерица!
- Ага! – Миля шмыгнула своим курносым носиком и надула свои пухлые губки. – Ты за порог, а у меня сердце кровью обливается. Не щадишь ты моих чувств.
“Чудо как  хороша, когда злится!” – в другой раз Лер может быть и передумал. Красные как маков цвет губы призывно манили к себе и просили остаться у домашнего очага. Но сердце в груди зло толкнулось один раз…другой…
- Пойду я, родная. Через час-другой вернусь, - и деревянная дверь, тихонько скрипнув, вновь оставила красавицу Милиану наедине с ее переживаниями.
Нет, ни через час, ни через два Лер не возвратится. Не скрипнет привычно так и не смазанная дверная петля. Очередной раз болеть сердцу, опять гореть лучине в горнице у окошка до самого рассвета. Раньше ждать бесполезно.
Душа чувствует беду, но разум отказывается верить в кажущиеся очевидными факты. Уверена Миля – завтра вновь найдут мертвого, снова безутешная мать, жена или сестра проклянет убийцу, обливая горючими слезами тело того или той, кого уже не вернуть… Но нет! Это не может быть Лер!
А давящий страх обручем сковывает сердце. Страх не за себя, страх потерять любимого, единственного дорогого ей человека. Кто она без него?
             ***
Луна. Снова ты со мною, моя вечная холодная спутница. Твой свет равнодушно льется с небес, серебря пролегающую под ногами тропу, которая причудливо извивающейся нитью ведет в такой сладкий мрак под сводами леса. Какой неведомый клубок прокатился по земной тверди, выстлав мне дорожку.
Ветер свистит в ушах и загривке. Холм. Как причудливо танцует тень на колышашихся стеблях серебряной травы. Свобода полнит грудь, душа стремится вырваться наружу, разорвав тесные оковы. Ещё пара секунд, а внутри все готово разорваться от первобытного восторга. С губ срывается то ли рычание, то ли вопль. А-уууу… Ау-ау-ау-аууууу…
Лес. Стволы деревьев причудливо изогнуты, словно тела, корчащиеся в муках, молящие о пощаде. Напрасно боитесь, мои бессловесные друзья. Я не по вашу душу. Топор остался в сенях. Ныне мне не нужна пища для огня, сейчас я хочу есть сам.
Небольшая полянка, залитая бледным сиянием. Ни одной тени, только оттенки серебра от белого до практически черного. Даже моя собственная тень куда-то исчезла. Наверное, отстала, но ничего, еще успеет догнать…
Но что это? Их двое. Залегли в зарослях кустарника. Как все размыто. Ничего не разобрать. Ах, луна, из бесстрастного холодного спутника ты превращаешься во врага. Ведь я виден как на ладони, в отличие от этих двоих.
То ли это путники перехожие, расположились на ночлег, а то…
Звонко хлопают тетивы, воздух разрывают два стремительных росчерка стрел. Как же больно! Хорошо еще, что один промазал. Но засевшая в левом предплечье стрела горит таким огнем, что хочется кататься от боли. Значит, вы по мою душу, любезные государи… Ну мы еще посмотрим кто кого!
             ***
Рассветный час и тихий скрип открываемой двери. Лер вошел почти неслышно, неся на левом плече тушки четырех добытых им кроликов.
Как всегда… Практически догоревшая лучина на столе и покрасневшие заплаканные глаза Милианы. Правая рука сбрасывает ношу на пол, стараясь не задевать левого предплечья. Хорошо, что рубашка скрывает ужасную рану, которую нанесла ему стрела. Он едва сумел вырвать древко вместе с наконечником из тела. Вроде и не слишком глубокое ранение, но оно причиняло такие мучения, словно оголовок был смазан каким-то ядом. Обычно к утру не оставалось даже царапин, а тут почерневшая корка, под которой пульсируют сгустки боли.
- Ты опять не спала? – даже голос будто не свой. Хриплый, словно карканье ворона.
- А ты опять спрашиваешь? – Миля бросилась на шею к юноше, прильнув головой к его груди. Короткая гримаса боли промелькнула на лице. Хорошо еще, что Милиана не видит.
– Я так боялась за тебя, Лер… – она говорило очень тихо, а на душе юноши скребли
кошки. Но зову плоти и природы он не мог противиться, насколько страстным не было бы его желание.
- Со мной все в порядке, малышка. Все в порядке… - губы коснулись ароматных волос девушки, в которых чувствовался вкус дома, чего-то сладкого, теплого и родного.
- Как же я люблю тебя! – превозмогая боль, он стиснул ее в горячих объятиях, покрыв заплаканное лицо поцелуями. Если бы его губы могли навсегда высушить эти два соленых ручейка, берущих начало из черных бездонных провалов...
- Я тоже люблю тебя больше самой жизни, Лер! Без тебя мне не жить… - Милиана ответила на его поцелуй с такой страстью, что ее огня хватило бы, чтобы не то что зажечь дрова в камине, но и запалить сам дом.
А потом было хорошо… И плевать на рану.
             ***
- Не смотри, дорогая! – Лер прикрыл Милиане глаза. Зрелище и в правду было отвратительным, но не могли же стражи запретить кому-либо смотреть на происшедшее. Собралась чуть ли не половина Хербена.
Это ж надо, охотнички-то столичные, и те не преуспели! Вона как проклятущий с ними... Такого раньше не случалось. Прокушенными шеями и раздробленными позвонками дело на сей раз не ограничилось. Кольчуги на воинах и те были разорваны. Тела представляли из себя два кровавых ошметка: в разные стороны торчали клочки мяса, белели кости. Внутренности были разбросаны по всей поляне.
- Да не волнуйся, стерплю, - Миля убрала ладонь юноши от своего лица, бросила взгляд и тут же в ужасе прижалась к своему возлюбленному. Кошмарней картины ее глаза не созерцали.
Оружие поверженных охотников на нечисть лежало рядом с телами. Луки были изломаны, мечи так и не покинули ножен, колчаны полны. Один из павших сжимал в окоченевшем кулаке серебряный кол – острейший металлический шип футовой длины. Ладонь второго так и не удержала заветного оружия – кол лежал в метре от тела.
- Смотрите! Тут кровь! – толпа, взволнованно вздохнув, дружно ринулась к противоположной стороне поляны. – Они ранили зверя! Вот остатки стрелы!
Милиана подошла сзади и обняла Лера, который вместе с остальными рванул к новой находке, на минуту оставив любимую возле тел. Правая рука девушки скользнула за спину, будто поправляя завязку на платье.
- Смотрите, серебряный наконечник почернел. Оружие нашло проклятую плоть! Нужно найти и добить зверя!
Но след кровавых капель терялся в глубине чащи и вскоре окончательно оборвался. Отправленные головой многочисленные отряды прочесывали местность, но большая часть горожан разочарованно потянулась обратно к городу. Зверь вновь ушел.
             ***
- Опять на ночь глядя? – руки в боки уперты. Взгляд грозен. Но разве это его остановит?
- Ну, сколько можно? – неужто предстоит ссора... Очень бы не хотелось. – Миль, ничего со мной не случится, я только к силкам и все!
- Ладно, иди… - девушка обессилено опустила руки. Что-то больно быстро сегодня сдалась. Привыкает.
- Ничего с ним не случится… - это уже на пороге. – А с другими? – слова еле слышны, их заглушает всегдашний скрип двери.
             ***
Всевеликие боги, до чего же страшно! Каждая отброшенная тень кажется подкрадывающимся чудовищем. Рука до боли стискивает холодный металл. Тридцать сантиметров заговоренной стали и любящее сердце – вот и все её оружие.
Но она должна знать, должна убедиться… Неужели, она возлюбленная этого кровожадного монстра, который наводит страх на всю округу? От осознания этого хотелось выть. Рана. Более чем странная рана, почерневший и пульсирующий комок. Рана от заговоренного оружия охотников. Но Лер так клятвенно уверял ее, что это просто сильный ушиб и ничего более…
Вот он, этот тихий шорох за спиной. Шуршание подкрадывающейся смерти.
             ***
“Еда. Настоящая, а не те два жилистых ублюдка, что мне кишки выпустить хотели.” – привык Лер подкрадываться сзади, чтобы не смотреть в глаза жертвы. Но девушка внезапно резко развернулась, и оборотень застыл подобно каменному изваянию.
- Миля? – губы не хотели слушаться, а глаза – верить.
- Узнал. Так чего ждешь? – злые слезы и туман в душе.
- Ннет… Я не ххочу, нне могу, не буду… - пара неуверенных шагов назад.
- Уверен? Кому теперь ты нужен? Уйдешь сейчас – тебя будут гонять всей округой, пока не найдут. Я скажу, кто ты есть на самом деле. Так что лучше убей, как убил мою любовь! – колени подкашиваются, и рыдания рвутся из груди. – Убей, Лер! Я не смогу так дальше жить, как я не смогу и жить без тебя!
- Ннет… Лучше ты… - пальцы оборотня смыкаются на запястье девушки. – Любовь я в тебе убил, так и ты убей ее во мне! Вот здесь! – острие кола, который она до сих пор сжимает в ладони, замирает напротив сердца Лера. – Бей!
- Нннет… - выражение ужаса в черных глазах. Запястье пытается вырваться из рук оборотня. – Я не могу!
- Можешь!
- Нет…
Яростный вопль затопляет округу, сотрясая даже листву на деревьях, посеребренную лунным светом.
- <мат>, я тебя никогда не любил! Тварь! Ты мне всегда была противна! – слова ударяют гораздо больней любого бича. Они ранят саму душу, а не бренное тело. – Я сказал, бе…
Короткий удар сквозь рыдания. Острие достигает сердца. Кровь идет горлом, мешая протолкнуться рвущимся предсмертным словам, последнему “Я тебя люблю!”…
             ***
…Укол в сердце. Впрыск адреналина.
- Он будет жить? – взволнованный голос медсестры приглушенно доносится из-за плеча.
- Теперь да. Обычная передозировка героином.
- Доктор, он не наркоман. – мать Валерия, вся почерневшая и осунувшаяся, стоит, прислонившись к дверному косяку.
- Да что вы, голубушка? И героин он, наверное, с сахаром перепутал? – устало вытирая пот со лба, врач срывает с лица повязку.
Тяжелый вздох, в котором чувствуются нотки облегчения. Валерий выживет, а что может быть для матери важнее.
- Он с собой хотел покончить. Его девушка бросила…